Человек и природа в повести А. Адамовича «Последняя пастораль»
Русская литература последних лет все чаще обращается к общечеловеческим
проблемам: человек и его место в этом мире конечность человека и
конечность вселенной; в литератур все чаще появляются эсхатологические
мотивы популярными становятся мифологические образы (образ распятого
Христа) и т.д.
Современная литература как бы оглядывается назад, обращаете к
опыту прошлого; идет переоценка ценностей, и чаще всего мы обращаемся к
XVIII веку, к веку Просвещения, и находим там много общих с нами
проблем.
Центральными проблемами Просвещения являются взаимоотношения
человека и общества, частного и общего, роль культуры в жизни общества,
роль цивилизации.
В настоящее время человечество как бы зашло в тупик в своих
взаимоотношениях с окружающим миром, с природой; мы уже больше не
наступаем на природу, а отступаем, пытаясь сохранить то, что осталось.
Начиная с 2 0-30-х годов XX века наша отечественная литератур;
воспевала гигантские стройки, грандиозные проекты, которые основывались
на нашем знаменитом лозунге "Мы не можем ждать милостей от природы,
взять их у нее -- наша задача". Все это в конце концов и привело страну
к опустошению и экологической катастрофе. "Что скрывать, это была
война, еще одна гражданская война против собственных полей и рек,
ценностей и святынь, которая, перекидываясь с местности на местность,
длится до сих пор и, как в любой войне, прежде всего гибло и гибнет в ней "ее самое лучшее", -- писал Валентин Распутин.
Валентин Распутин в числе других писателей указал на опасность,
нависшую над природой и человечеством: "Три опасности уничтожения
человечества существуют сегодня в мире: явнная, экологическая и
опасность, связанная с разрушением культуры..." "Защита родной земли от разорения и погибели, природы -- от
хищнического уничтожения и разграбления, людей -- от нравственного
одичания и утери исторической памяти -- проблемы эти, разрабатываемые
ранее в художественных образах, стали нынче болью и проникновенным
защищающим словом страстного трибуна...", -- так характеризует
сегодняшнюю позицию писателя критик Николай Котенко.
Человек в XX столетии вычленил себя из окружающего мира
природы, встал над ней, тем самым прорвав с ней кровную связь, забыв
предостережения и заветы мыслителей прошлого: наблюдать природу и
следовать теми путями, которые она прокладывает; слушаться природу,
которая никогда себе не противоречит. Только законы природы неизменны,
всеобщи, неотменимы, только они определяют судьбы человеческого рода.
Знаменитые философы эпохи Просвещения Жан Жак Руссо, Дени Дидро и др.
считали, что человеческие законы справедливы лишь тогда, когда они
соответствуют природным законам. Они отмечали теснейшую связь субъекта
познания -- человека -- и его объекта -- природы. Изучая себя, человек
изучает внешний мир и наоборот. Здесь, с одной стороны, новые истины
добываются на пути осознания человеком своей тождественности с
природой, своей причастности к ее работе; с другой стороны, сравнивая
свои качества и силы с "качествами" и "силами" природного мира, человек
глубже познает "натуральные законы" своей собственной сущности, свои
возможности, "слабости" и "могущество", свои "естественные права".
"XXI век должен стать веком гуманитарным, обращенным к
человеку, человеческим ценностям. Техника уже зашла в тупик, она уже
начинает съедать самое себя. Мы сможем технически развиваться только в
том случае, если поддержим гуманитарные науки" (Д.С.Лихачев).
Гуманизации, гуманитаризация общества тесно связаны с гуманным
отношением к природе, культурным ценностям. Появилось новое направление
в науке -- экология культуры. Человек издавна понимал природу не только
как среду обитания, но и как источник прекрасного. "Целительная сила
природы хорошо известна" (Д. С. Лихачев).
Однако события последних лет показывают, насколько близка к
исчезновению, разрушению, уничтожению наша биологическая и культурная
среда! Вот почему в литературе и публицистике последних лет все чаще
звучат эсхатологические мотивы, появляются романы-предупреждения,
вообще произведения, которые Алесь Адамович в силу особенности их
тематики предлагает назвать "сверхлитературой", считая, что на исходе
века писатели "... должны создавать что-то, адекватно противостоящее
сверхсмертям, сверхубийствам, заложенным в сверхоружии ... А какая
получится литература из этого, не знаю. Я назвал бы это даже не
публицистическим заострением -- я назвал бы это поиском новой
художественности, новой эстетической системы".
Примером такого произведения и является повесть самого А.
Адамовича "Последняя пастораль". Названием повести писатель обращает
нас в прошлое, к литературе Возрождения, Просвещения, к жанру изящного
пасторального романа о любви, но эпитет "последняя" возвращает читателя
к тревожному и даже трагическому настоящему. На этом контрасте
построено все произведение. Прекрасные картины, картины любви, но это
последнее, что осталось на Земле; страшные картины гибели мира, и опять
трогательно-щемящий эпилог: прощание с этим миром и надежда на то, что
любовь вечна.
Герои повести абстрагированы, нарочито обобщены, лишены индивидуальности, даже имен: Он, Она, Третий.
В Ней -- Всеженщине -- обобщено, сконцентрировано женское
начало, ее прекрасный женский облик навеян герою боттичеллиевской
Венерой, женская изменчивость подчеркивается неуловимой, не поддающейся
определению национальной принадлежностью и удивительной способностью
произносить слова любви на разных языках. Просыпаясь, она может быть
парижанкой, англичанкой, африканкой -- Всеженщиной.
"Когда она так одета, а медовые волосы пчелами вьются-летают
вокруг прекрасного лба и длинно падают по шелковистому голубому морю, а
в лице такая оживленная и счастливая скромность совершенства
(боттичеллиевская!), никакая война, никакая смерть не кажутся
случившимися окончательно. Вместе с Красотой, собою занятой, по-детски
уверенной в своем бессмертии, ты тоже скользишь, сползаешь в мир, как
бы все существующий".
По мысли автора, задача Женщины -- возродить род людской
(новая Ева), но в конце повести Она из символа Любви и Красоты
превращается в символ Смерти, разрушаясь, распадаясь на глазах у героя.
Красота и Любовь не могут спасти мир, они гибнут сами.
В повести смоделирована еще одна ситуация из русского
классического романа -- испытание героя любовью. Женщина выносит свой
приговор сильной половине рода человеческого: мужчины -- все каины,
предавшие Красоту, Любовь, жизнь детей и собственную жизнь, не желающие
прислушаться к голосу разума, к голосу природы, инстинкту
самосохранения рода -- и вот: Она "... повела рукою в сторону, где
кончается наш остров, наш непонятно как существующий мир. Там, в
кипящей от молний и штормов, заледеневшей саже погребено все -- и
правота одних и неправота других, все истины, все идеи, все слова. И
вот эти тоже, хотя из книги, называвшейся Вечной: мене, текел, перес.
Ты взвешен на весах и найден очень легким. Исчислил Бог царство твое и
положил конец ему..."
Повествование, построенное на контрасте, держит читателя в
постоянном напряжении. Пасторальные идиллические любовные сцены
сменяются политическими спорами представителей двух враждующих сторон в
последней на Земле войне, к спорам, которые здесь, на этом клочке чудом
уцелевшего мира, разрешаются не вспышкой нена-иисти, а примирением и
смехом. ("Вот бы раньше так рассмеяться!") И примиряет героев повести
то, что они в эти последние мгновенья своего существования поняли самое
главное, осознали свое родство и свое одиночество во Вселенной, они как
люди, которые "... встретились в далеком Космосе, состыковали свои
аппараты" и говорят о своей родной, прекрасной и далекой Земле. "Про
то, как много на ней всего и как все отрегулировано на тысячи и тысячи
лет счастливой жизни, на миллионы лет для сотен тысяч поколений: воздух
и вакуум, вода и огонь, свет и тьма... Но главное -- сколько всего
лишнего, вроде бы необязательного, но без того и самое необходимое
будет пресным, сколько на Земле всего, что не загрузишь, не возьмешь,
неприхватишь, в самую вместительную ракету или подлодку, не запасешь
впрок и что потом в снах видишь -- самое "ненужное", "необязательное"
как раз и видишь. Роса до колен; холод в мокром еловом лесу; ...
дышащий постоянным холодом ледник; сладко прилипающий в ноздрях, в
глотке степной мороз ... И люди, люди, тысячи случайных надоевших,
мешающих, не знающих куда от них убежать, уединиться, -- но это лишь
когда они есть, окружают, теснят и когда знаешь, уединившись, что они
где-то там. В этом все дело -- знать, что они есть".
"Последняя пастораль" А. Адамовича не оставляет у читателя
чувства обреченности. Наоборот, она побуждает к действию, необходимости
найти выход, остановить это разрушение, уничтожение всего: культуры,
нравственности, красоты, самой Земли, наконец.
Современная русская литература, развивая и продолжая традиции
мировой литературы, вновь обращается к человеческому Разуму, к
утверждению человеческого духа вопреки бесчеловечности мира; обращается
"... к Первоисточнику, не вопреки Природе, а в согласии с ней". И
ценность современной литературы не только в отрицании, разоблачении, а
в размышлении, осмыслении происходящего.
